К понятию власти

По вопросу сущности власти имеются разные концепции, но ни в одной из них не подвергается сомнению, что власть — это особого рода отношение, связанное с социальным или индивидуальным взаимодействием. Анализ су- шествующих концепций и практик власти показывает, что «связь» эта выра­жается в том, что власть выступает в качестве рамки, в границах которой разворачиваются те или иные действия, процессы, события (например, со­бытие победы «волящей воли» над «сопротивлением»).


Иными словами, власть — это не просто отношение (наряду с другими), власть — это метаот­ношение, отношение «поверх» и по поводу другого отношения, которое ока­зывается заключенным во властное отношение как в своеобразную «рамку». То есть отношение власти держится на другом, «предметном» (содержатель­ном) отношении людей, охватывает его, доопределяет и удерживает. В любом виде власти всегда найдется такое предметное отношение, и наоборот: если между людьми (или иными субъектами) нет никаких невластных отноше­ний, то нет и власти.

Конечно, не всякое отношение годится для власти, но только позитивное (не в смысле «хорошее», а в смысле, что каждая из сторон в той или иной степени «принимает» другую, «признает» ее). Канонический пример: отношения обладания или собственности, то есть господин и раб. Не власть де­лает одного человека господином, а другого рабом, но, напротив, отноше­ние обладания, то есть превращение одного человека в собственность, «вещь» другого (быть может, даже добровольное), становится основой для господства. Для конституирования власти пригодны также отношения при­частности или соучастия в каком-то целом (вождь и масса), товарно-денеж­ные отношения («власть денег»), отношения и процесс обучения (учитель и ученики), семейные отношения (глава семьи и домочадцы), отношения оргуправления и процесс коллективного действия или деятельности (руко­водитель и исполнители) и т. д. Отсюда следует, что потребность во власти коренится в необходимости удержания (сохранения) определенной реаль­ности позитивных отношений, то есть реализации их определенными людь­ми. Говоря более конкретно, власть заключается в распределении людей по местам структуры, реализующей определенное отношение, и удержании их в пределах этих мест на время, устанавливаемое самой инстанцией власти. При этом не столь важно, какое место отводит себе сам властвующий, — принципиально то, что он способен в любой момент дисквалифицировать других и перераспределить места. Отличие власти от манипулирования и интриг состоит в том, что инстанция власти явлена (известна) по мень­шей мере всем участникам базового процесса (отношения, структуры). От насилия власть отличается, вообще говоря, не характером средств воздейст­вия, но тем, что за властью априори признается применение таких средств (каких именно — вопрос о культурно-исторической обусловленности прак­тик власти).

Отсутствие инстанции, способной квалифицировать (дисквалифициро­вать) «человеческий материал», распределять (перераспределять) его по «местам» и удерживать в пределах этих мест (предписанной идентичности или «должностных обязанностей» в самом широком смысле слова), означа­ет дефицит власти. В такой ситуации каждая из сторон предметного отноше­ния претендует быть инстанцией власти (по меньшей мере, претендует сво­бодно распоряжаться собой) и готова за это бороться. Разумеется, не до та­кой степени, чтобы разрушить исходное предметное отношение, поскольку разрушение этого отношения делает бессмысленным сам вопрос о власти и политике, эвентуально выдвигая на повестку дня разрыв всех отношений, насилие и войну.